Автори / Андрій Фурсов / День рождения

День рождения

Асфальтовая лента проспекта прогибалась под потоком авто. Так повторялось каждый день по пути с работы. В комнате у Андрея я выложил из рюкзака початую коробку дешевых конфет.

У меня стоял полумрак. Можно было заснуть, но впереди оставался длинный вечер. Я спустился позвонить. Кумы Тони не оказалось дома, наш разговор проходит также как минуты на карточке. Не хочется признавать причину ее не желания выходить за пределы этих звонков. Влюбленный товарищ, говорил, что она настоящая женщина. Объясняя, он вертел словами как фокусник цветными лоскутами, родив лишь намек на чудо, таящееся во всех женщинах-тельцах. Скорее он видит ее иначе. Своенравная девчонка, из-за таких расстраиваться нет смысла, но об этом все равно забывают.

— Алло.

— Алло. Здрастуйте. Ви, не підкажете де Женя.

— Жені зараз немає, а хто його питає?

— Привіт Валю. Це Андрій.

— Ааа. Привіт. Ти де?

— В себе.

— Як життя?

— Ну, як завжди нормально… Нормально.

— А у вас?

— Та, так. Слухай! А який сьогодні день?

— Не знаю. А що сьогодні за день?

— Так який сьогодні день?

— Ну мабуть день мого народження.

— Поздоровляю тебе, Андрій. Бажаю тобі всього найкращого. Творчих злетів, кохання, друзів. І чого ти сам собі побажаєш.

Валю, спасибі тобі велике. Дуже приємно. Так, а як ви дивитеся на те, щоб випити трохи пива.

— Жені зараз немає, усе залежить від нього. Він скоро має приїхати.

— А у вас? Можна до вас?

— У нас? Так. А скільки людей?

— Я сам.

— Їдь.

— По пути к себе заглядываю к Андрею. Он что-то чинит, нервно напрягая мышцы скульптурного тела, будто надеется, этим заставить вещи послушно занять свои места.

— Заходь. На, глянь.

— Блин… Купил себе дороже, а алфавитки нету. Блин, досада…

— На, дарю.

— Может не надо, а?

«Бери!!!» — заревел он: «День рождения должен быть днем рождения». За занавеской было слышно, как чмокает холодильник, и цокают пивные бутылки. Позднее, через хмель, вернулась мысль о поездке. На мой неловкий намек Андрей сказал: «Ну, едь к кумам — погуляешь.»

По пути к остановке, маршрутки внезапно проскакивали перед пьяной рожей.

Я побаивался блатных соседей, что ехали со мной в жиганский район. Шея затекла, боковым зрением было заметно худого, поколотого шприцами дядьку, с голубой жижей вместо глаз, который беззаботно комментировал каждый выход из маршрутки. Его подруга — пушистый зверек без коготков много говорила детским голосом. На вид ей было не больше пятнадцати. В супермаркете круглолицая девушка с нарисованными по бледной коже бровями бросила сочувственный взгляд, посчитав деньги за два литра пива и копченую селедку. Я не нашел что ей возразить.

Микрорайон в тот вечер пах дешевой губной помадой: пустые бутылки, пыльные облущенные подъезды, буйная зелень деревьев. Вечерами в глазах здешней молодежи разгорается обреченное безумие. Она трощит окна, преследует кого-то, оглашает пьяными криками ревности ночные детские площадки, где когда-то делала первые шаги. Валя ждала мужа в разлитом полумраке большой комнаты. Контрастная кухня красовалась кипящей кастрюлей будущего овощного супу.

— Жені досі немає. Андрій, поздоровляю тебе з днем народження, бажаю всього найкращого. Це тобі.

Было видно, что ей жаль, как и большинству художников, расставаться со своей работой. На натюрморте жили груши и три разноцветных бутылки. Сейчас, по истечении времени взгляд на эту картину напоминает мне взгляд в окно, ведущее в другой мир, выдержанный в одном, зеленоватом оттенке. Еще была открытка с пожеланиями творческих взлетов любви. Сейчас, вспоминается ее обличающий взгляд по моем приезде в село. Я тогда не появлялся больше чем пол года.

Почти всем моим друзьям пришлось покинуть этот город. Те, кто живет здесь, в том числе и я. Терпят лишения и часто подвергаются унижениям. Не могу сказать, что он (город) ведет себя как мачеха по отношению к не своим приезжим детям. Скорее обращается как сельский хозяин с новыми работниками. Зная, наперед, что от них можно взять, но оставляя им маленькую надежду на лучшее. Для гениев — это перевалочный пункт, для талантов — школа жизни — немного опыта, потому что, то, что они могут дать — никому здесь не нужно. Я говорил о людях искусства.

— Як ваше життя?

— Катаємо шари.

— Шари?

— Так, шари. Це я так висловлююсь. У нас із мамою було вже таке на першому курсі. Але все минулося. Скоро мають бути гроші. Отримала заказ і ееех! (темпераментный жест локтем) Продешевшала як завжди.

— А що це?

— Потім. Я тобі як зроблю, тоді… Сєня взуває мої черевики на підборах і ходить по городу. Тільки до дому не доносить — губить по дорозі. Мама в мене маладец — капітально допомагає.

— Як твої курси? Та… так. Староста в нас прикольна. Всього добилася сама. Купила собі квартиру в Дніпропетровську. Може з викладачами знайти спільну мову — така пробивна. А ще є хлопчик, в нього вуха якісь цікаві — завернуті. А ще в нього бувають припадки. Кричить, страшно так. Староста дістала йому язика., таке іноді буває — язик западає і людина може задихнутися.

— Ой, а як дістати язик?

— Пальцем — підчепила і дістала*. Викладач злякався, почав кричати, що таких не можна допускати на заняття. А староста йому каже — все буде в порядку.

Я вспомнил этого преподавателя. Он пару семестров читал лекции, в моей группе. Мы его звали либо мой юный друг, либо Лилипо.

— Де все-таки Женя ходить?

Лампа давала плохой свет. Было душно, сквозь открытую дверь на балкон, ломились комары. Мы решили выпить пива на кухне.

— Час вже Женю кликати.

— А як це?

— Уявляєш себе на відкритому просторі, як ти з усієї сили кричиш: Жееенюю!!!

Через 20 минут позвонил Женя, сказал, что едет.

— Знаєш, ти розповіла про цього хлопця, що з припадками і я пригадав як у церкві бачив одержимих. Служба іде, а вони крутяться і ковбасяться.

— Чоловіки?

— Ні, дві жінки там є. Їм геть погано робиться під час служби.

— Он як…Ну а у нас — це всім відомо — всі сусідки з хвостами. Я пам’ятаю, ще у дитинстві, хтось сказав, що як стати у відьми в повний місяць попід хатою та показати дулю, то вона потім перестане здоровкатися.

Я замечаю любопытное и упрямое выражение глаз Вали.

— Ми так зробили бабі Проні. Потім і правда — їде та не здоровкається. А ще одна сусідка снилася — сказала, що мене прокляла, а потім, як померла, — то іноді з’являється мені увісні, завжди така привітна, здоровкається зі мною. У мами зараз голова буває болить. Сусідка схопила її ззаду за голову. Мати думала, — хтось із дітей бавиться, а воно вже темно було. Обертається — баба від неї йде вулицею.

— За твій день народження.

— Спасибі.

— Так що це за шари були у вас із мамою на першому курсі?

— Та… Такі… Усі в нашій кімнаті тоді потерпали, але я найгірше. Для нас із мамою було свято, коли я з міста привозила кілограм крупи і ми варили з неї обід, тоді було свято, у нас була крупа.

Наверное, глаза у меня округлились, вызвав на продолжение.

— Я якось у травні приїхала, грошей немає. Дивлюсь: мама сидить а кухні, їсть зелену цибулю та плаче. Просто нічого тоді ще не виросло. Правда, була корова, але тоді вона не доїлася… Та не дивись ти такими жалісливими очима.

Она тихим рыданием обронила скупые слезы и быстро отерла лицо, сделав вид, что выбрасывает мусор в синее ведро.

— А все тому, що я хотіла вчитися, і не хотіла йти на роботу.

— Але все ж минулося?

— Так, минулося.

Вошел кум. Они тоже что-то отмечали с напарником. За чаем, я слушал об их приключениях в супермаркете. И уже пытаясь заснуть, смотрел в потолок своими грустными глазами, поддерживая в уголке памяти историю о зеленом луке и рассказывая о своей мечте уехать в те края, где нет бедности.

* Язык достают с помощью тройного приема Сафара: 1 запрокинуть голову 2 выдвинуть нижнюю челюсть вперед 3 открыть рот

Додав Art-Vertep 22 лютого 2003

Про автора

Звуть мене Андрiй, 7 рокiв навчався та працював у Днiпропетровську, потiм повернувся до Кривого Рогу. Як i всi в юнi роки писав вiршi. Зараз намагаюся переосмислити погляди на творчiсть, багато читаю, пишу мало. Одружений, працюю про