Автори / Сергій Монахов / THAT GIRL

А вот, какую историю я вам сейчас расскажу.

Пару дней назад, по-моему, в четверг, я вышел на улицу, чтобы ку-пить бумагу. Шел очень сильный дождь, и, как обычно, в такую погоду мне безумно хотелось рисовать. Я не мог даже поспать хотя бы часок, а спать я могу когда угодно и сколько угодно. Если все время ничего не делаешь, то быстро привыкаешь спать по пятнадцать, а то и семнадцать часов в день. Но в тот четверг я все никак не мог сомкнуть глаз. Поэтому я вышел на улицу, чтобы купить себе бумагу для рисования, но вот бе-да: не додумался взять зонт. Наверное, от недосыпания.

Пока я только-только вышел из дома, это, в общем-то, и на дождь особо не было похоже, так себе, капало что-то еле-еле и сразу высыхало. Но стоило мне отойти от дома ровно на столько, чтоб воз-вращаться назад было уже облом, как тут же началась сильнейшая гро-за. В ушах «бабах!», в глазах молнии, по щекам ручьи текут, словно я взахлеб рыдающая девица, а вокруг люди бегут, и друг об друга споты-каются, потом начинают кричать, но тут же опять спотыкаются, прыгают и падают, ломают каблуки, ловят маршрутки и лезут в магазины, а там уже и без них толпа людей, которые в толкучке колют один другого зон-тиками — кто в глаз, кто в зад, а кто и нарочно, чтобы подвинулись… Я прибавляю шагу, чтобы скорее добраться до канцелярского, но повсюду одни только лужи и приходится обходить их, наворачивая круги. Мимо пробегает that girl с шикарной трясущейся грудью под промокшей на-сквозь майкой. Видно, как она нервничает из-за того, что светятся ее со-ски, которые к тому же торчком торчат от резкого похолодания. Я уже было думаю развернуться и идти следом за ней (за ее ягодицами), но в этот момент она ныряет под зонт идущему на встречу парню и прижи-мается к нему, как к любимому — так оно и есть, они вместе выходят на дорогу и ловят маршрутку. До канцелярского остается два квартала…

Я всегда покупаю бумагу цвета топленого молока, потому что на такую приятно смотреть, а обычное молоко не подходит — слишком хо-лодный оттенок. Положив перед собой чистый лист, я никогда не знаю, что буду рисовать, даже тогда, когда первый раз провожу карандашом по бумаге. Вот линия. Она похожа на струну, и я рисую гитарный гриф. Потом делаю попытку изобразить корпус, но получается как-то неесте-ственно… гриф со струной — это одно целое, а корпус — нечто другое, я бы даже сказал, оторванное. Так ведь это разломанная гитара! Непло-хо вышло. Теперь надо нарисовать Курта или Акселя, хотя нет, — Ак-сель не играл на гитаре. Или играл? Иногда я звоню кому-нибудь, чтобы спросить, играл Аксель на гитаре или нет. Как правило, никто не знает точно, но все, как один говорят: вот Курт играл, это сто процентов. А мне уже все равно, потому что я рисую женщину — этим обычно все и закан-чивается. Я всегда думаю о сексе с женщиной, которую рисую, о ее коже цвета топленого молока (теперь вы понимаете?), я думаю о том, что Пигмалион, наверное, был самым счастливым человеком на свете. Так или иначе, но среди женщин мне не удается припомнить стоящих гита-ристок, поэтому я долго не могу связать ее с инструментом. Наконец, я делаю вокруг разбитой гитары рамку. Да, так и есть — женщина в комна-те, а на стене картина в рамке: раздолбанная гитара Курта или Акселя, но чья именно уже никто никогда не узнает, потому что великие музы-канты тускнеют в тени обычной женщины с кожей цвета топленого моло-ка. Вот такая картинка получается в итоге — ничего не понятно, поэтому, чего уж там говорить, о том, что именно я хотел нарисовать сначала. Ничего. Это же и получилось. Еще один испачканный лист. За следую-щим я бегу в канцелярский магазин, до которого остается два квартала. М-м-м-Girl, — пою я себе под нос, — М-м-м-Girl…

Додав Art-Vertep 22 лютого 2003

Про автора

Народився у жовтні. Дніпропетровськ — моє рідне місто. Ніде не навчаюсь, ніде не працюю. Маю великі вуха і довгі пальці, як у відьом.