Автори / Сергій Монахов / МОРЕ, ЧАЙКА И КАРАНДАШ

МОРЕ, ЧАЙКА И КАРАНДАШ

Белая чайка летала над слегка ершистым морем, высматривая мелкую рыбешку. Кругом были сотни, если не тысячи птиц, но я почему-то прилип взглядом именно к этой. Сперва, я не мог даже понять, чем она отличается — не большая и не маленькая, да и в принципе безо всяких особых примет. Странно, что я вообще смог вычленить ее из общей массы пернатой стаи. Прошло минут десять, и я понял: если другие то и дело пикировали в воду, выхватывая из морской пучины свой ужин, то моя чайка только робко летала на одной высоте, словно не решаясь сделать то же самое.

Впрочем, она, наверное, просто не была голодна этим вечером. Или уже успела отхватить свой кусок до того, как я начал за ней следить. Тем не менее, я наслаждался своим наблюдением. У меня есть такая особенность — люблю выделять частное из общего и следить за ним. Например, когда мы с друзьями смотрим футбол, я выбираю какого-нибудь одного игрока из любимой команды и весь матч не спускаю с него глаз. Часто из-за этого я пропускаю гол или другой интересный момент, но для меня истинное удовольствие как раз в мелочах. А когда я прихожу на чей-нибудь день рождения, то первым делом приглядываюсь к праздничному торту. Я мысленно разделяю его на куски и выбираю один из них. Весь оставшийся вечер я слежу за тем, кому же из гостей он достанется. Смысл? — никакого. Идея? — отсутствует. Азарт? — тут не при чем. Тогда что же?

Думаю, просто вредная привычка — а какой смысл в курении…

Моя чайка все парила в воздухе, словно была не живой, а нарисованной. Неожиданно она дернулась, как от сильного удара, и упала в воду. Это не было похоже на то, что она спикировала за добычей. Скорее она свалилась туда не по собственной воле. Я мучительно вглядывался в то место, где последний раз мелькнуло в волнах ее белое тельце, но тщетно. Только спустя минуту я осознал, что в момент ее падения раздался громкий звук. До этого два события не соединялись у меня в голове в одно. Я огляделся.

На опустевшем вечернем пляже стоял загорелый парень моего возраста. До него было метров сорок-пятьдесят. В руках парень держал пневматическое ружье, которое он у меня на глазах резво перезарядил лихим и отработанным движением. Он снова поднял его и направил в небо, чтобы подстрелить еще одну чайку, но тут его кто-то позвал, и он, чертыхаясь побрел в беседку, где сидели его друзья.

Получается, что я был последним, кто интересовался необычной птицей в минуты ее гибели. От этой мысли мне стало не по себе. Я закурил.

Отряд не заметил потери бойца — вся остальная стая продолжала вылавливать рыбку из соленого и черного моря. Ветер становился все сильнее и порывистее. Солнце у самого горизонта было красным и тревожным, будто знак перед опасным поворотом. На пустынном пляже местами валялись влюбленные парочки, целуясь и сербая дешевую выпивку. Не смотря на заметное похолодание, песок хранил тепло горячего дня, и я как можно сильнее вдавливал в него свой зад, чтобы согреться. Откуда-то из далекого кафе доносилась слащавая мелодия на фортепьяно. Играли там, похоже, вживую.

— Не против, если я сяду рядом?

Я повернул голову. Надо мной стояла девушка с большим пакетом в руках. Кожа у нее была белая-белая. Судя по всему, она первый день, как приехала.

— Конечно, садись…

Она присела на цветной платок и протянула мне руку:

— Называй меня Карандаш.

— Очень приятно… А у меня человеческое имя — Сергей, хотя ты можешь обращаться ко мне «Авторучка».

Карандаш не обиделась на мою дурацкую шутку и достала из пакета потрепанную и надорванную папку.

— Это мои рисунки.

Я развязал веревочки и вытащил содержимое. Здесь были изображения людей в разных позах и за разными занятиями. Пожилая женщина покупала что-то в киоске, маленький сорванец игрался с собакой, папа с дочуркой прогуливались по набережной и так далее.

— Я рисую только людей, — сказала Карандаш, — море мне не нравится. Даже не знаю, зачем я сюда приехала. А ты любишь море?

— Мне больше по душе отдельно взятые волны, — ответил я, — люблю выглядывать где-то вдалеке барашки начинающейся волны и следить за ней, пока она не разобьется о берег прямо у моих ног.

— Классно… надо попробовать.

Я достал из своей сумки завернутый в целлофан мясной пирог и предложил его Карандаш.

— Здорово, я с утра ничего не ела. За это можешь взять в подарок один рисунок из моей папки. Любой, какой захочешь.

Я перебрал их все и остановился на семейке, которая собралась на пикнике и жарила шашлыки. Такая себе умиротворенная идиллия.

— Эта.

— Забирай, все равно она мне не нравится.

Я согнул листок пополам и положил его в сумку.

— Как пирог?

— Вкусный, — Карандаш жевала его с таким усердием, будто не ела уже неделю. Ее короткие волосы стояли торчком от разгулявшегося ветра. На шее у нее висели бусы из бумаги.

Вдруг она схватила меня за руку и, перестав жевать, испугано показала рукой направо от нас.

— Ты это видишь?! — спросила она шепотом.

Сумерки были уже довольно сильные — мне пришлось напрячься, чтобы разглядеть то, что так ее удивило. Чуть поодаль лежали на подстилке парень с девушкой. Я сперва и не заметил, что они занимаются любовью. Парень слегка приспустил плавки и устроился сверху. Казалось, что они просто целуются, но на самом деле, было видно, как он наносит медленные дрожащие удары под задранную юбку девушки. Мы немного понаблюдали за этим, пожевывая остывший мясной пирог. Карандаш вся покраснела, и ее глаза будто скотчем прилипли к тому месту.

— Ну, что ты никогда не видела со стороны, как люди этим занимаются…

— Нет, а ты что — видел?

— Как сказать… вживую нет, а на видео — да. Ты никогда не смотрела эротические фильмы?

Карандаш покачала головой.

— Неужели им не стыдно, ведь кто угодно может это увидеть, — сказала она, все еще не отрывая оттуда глаз.

— Похоже, им абсолютно наплевать на все вокруг, — ответил я.

— Что же… И ты бы смог вот так — прямо здесь, на пляже?

— Не знаю. Может, смог бы, а может, и нет. Как подвернется удобный случай, обязательно протестирую себя на предмет этого. Да хватит уже туда смотреть!

Карандаш отвернулась и снова взялась за пирог:

— И все-таки как вкусно! Ты купил, или сам приготовил?

— Купил.

— Все равно — супер. Ты, когда-нибудь был на тех пляжах, что за косой, — она указала рукой в сторону тех пляжей.

— Нет, и тебе советую туда не ходить, там один парень с пневматическим ружьем развлекается.

— Как именно?

— По чайкам стреляет…

— Ужас!

— Так что лучше отдыхай тут.

— Что же, так и просидеть все время на одном пляже?

— Как знаешь…

— Пошли завтра на те, что за косой. Я возьму фотоаппарат. Говорят, там чертовски прозрачная вода и изумрудная галька.

— Не получится, я завтра домой уезжаю.

Карандаш насупилась, как маленькая девочка, и тяжело вздохнула.

— Ну вот, а я только обрадовалась, что, наконец-таки, нашла хорошего друга, чтобы вместе загорать и купаться, а тут…

— Извини.

— Да нет, ты-то не виноват. Просто грустно.

— Не грусти — можешь доесть пирог до конца.

— Правда?!

— Да.

Она улыбнулась и поцеловала меня в щеку.

Мы сидели в нескольких метрах от моря, разглядывая волны и последние отблески заката. Было приятно не разговаривать, а просто быть рядом и глядеть в одну точку, ни о чем не думая. Ума не приложу — зачем люди так часто разговаривают? Почему хитами становятся только те песни, где есть слова, а инструментальные композиции в большинстве случаев всего лишь пасут задние места... Сидеть и смотреть на море с незнакомой девушкой по имени Карандаш — едва ли не самое худшая затея, которую можно придумать, но мне почему-то было хорошо. Не было неловкости от молчания. Косых взглядов. Мы, наверно, походили на двух очень уставших людей, которые присели отдохнуть, а большего им и не надо. Чайки куда-то подевались, напуганные подступившей темнотой. Море слегка успокоилось.

— Вот ты где, я же сказал: в десять, чтобы была уже в номере!

К нам подошел грузный усатый мужчина и взял Карандаш за руку.

— Папа, я сама встану… Отпусти! Познакомься, это Сергей.

Мужчина посмотрел на меня смертельным взглядом и потащил Карандаш под руку домой.

— Пока! — все, что она успела крикнуть мне на прощание.

Я помахал ей рукой.

Потом встал и подошел к морю. Волны то и дело накатывались на мои ноги, пенясь и шкварча от нежелательного препятствия. В двух метрах от себя я увидел труп моей чайки. Я подошел и взял ее на руки. Пуля врезалась ей под левое крыло, и, вероятно, птица умерла не сразу, а спустя время — от потери крови, или захлебнулась от накатившей волны. Я раскрутил труп чайки у себя над головой и с диким воплем закинул его далеко в море.

Додав Art-Vertep 22 лютого 2003

Про автора

Народився у жовтні. Дніпропетровськ — моє рідне місто. Ніде не навчаюсь, ніде не працюю. Маю великі вуха і довгі пальці, як у відьом.