Автори / Данило Польовий / «НЕБО КИРПИЧНОГО ЦВЕТА». Частина 4
— «Если так будет продолжаться и дальше, то я тебя задушу!»
— «Это кто кого еще задушит?! Сидит, глазки мне строит»
— «Видите ли, я ему глазки строю! Не хотел бы смотреть, ушел бы давно»
— «А если в нос?»
Резкий удар дал мне поближе познакомиться с его костяным кулаком.
— «Ну, как, понравилось? Могу повторить».
— «Знаешь, что, я тебе не отвечу, потому что, я умнее тебя.»
— «Правильно. Я буду тебя ломать на кусочки, а ты в это время мне будешь доказывать теорию относительности.
— «Ха, ха, ха. Сплошной юмор. Ты в цирке работать не собираешься?»
Еще один удар, Теперь в глаз. Ноющая боль расплылась по моему лицу.
— «Ну. Так кто из нас в цирке работает?»
— «Я промолчу»
— «Правильно. Знаешь что, может тебя сразу пристрелить?»
— «Тебе от этого полегчает? Пристрели…»
— «Полегчать — не полегчает, но зато твою морду не буду видеть.»
— «А если я сейчас встану и уйду? Что ты мне сделаешь?»
— «Интересный вопрос. Ну, наверное…»
Еще один удар, уже в живот.
— «С меня хватит. Я ухожу.»
Я встал со стула и ушел, как можно дальше. Я, наверное, разобью это зеркало, и тогда он точно меня не достанет!
*Из цикла «Мягкие стены»
Я — рубашка еврея, убитого чужой ненавистью. Меня содрали с прозрачной кожи и бросили в желтую грязь.
Я — рубашка старого еврея, убитого чужой завистью.
Я — рубашка слепого еврея, убитого чужим непониманием.
Когда меня заберет хозяин? Никогда…
Меня подберут чужие руки…
Меня наденут чужие плечи…
Я рубашка немого еврея, убитого чужим мнением.
Когда я уже порвусь? Это единственный мой выход.
Меня сожгут, как хозяина или закопают, как чужих…
Я жду…
Я — рубашка, рубашка маленького мальчика, убитого ради смеха…
*Вторая часть рассказа о девочке, но глазами рубашки, потерявшей свои плечи… Пояснение дописано 12.04.2004г
Мне иногда, кажется, что наша жизнь — чужая земля, чужая история или даже, чужая чашка с холодным кофе. Мне иногда, кажется, что мы ходим по краю вертикальной стены и достаточно сложно сказать правду. В наши вены пускают молоко вечности и зажимают нам глаза. У нас уже есть 526 причин стать лидерами, 526 причин и 0 оправданий. Мы, как крысы, бродим по чужой земле и выбираем только короткий — длинный путь. Наши мудрецы становятся сумасшедшими, наши смертники становятся богами, наши дети старцами злобы.
Мы забыли слово «покой», мы разрываем породивших нас людей. От нас ничего не осталось, мы пыль…
Мне иногда кажется, что наша жизнь — чужая смерть и даже 526 причин стать лидерами не дают нам шанса понять, оценить и снова попробовать.
* эссе, со странным смыслом, навеянным фразой: «В мире достаточно религий, чтобы люди возненавидели друг друга, но недостаточно, чтобы они друг друга возлюбили»
Наше поколение, поколение Интернета, праздников и нелепых нарядов. Нас называют шутами и клоунами. Может быть они и правы, мы поколение паузы. На нас судьба решила передохнуть, сделать пятиминутный перерыв. Мы дураки, на фоне человечества, мы пятна хлорки на истории. Мы шуты…Мы самые настоящие шуты, и мы этим гордимся. Кто если не мы?
Поэты, художники, танцоры, модельеры, кинорежиссеры, скульпторы, музыканты — это мы. Да, мы! Мы шуты, но шуты с лицами, а не общественными штампами. Мы носим глупые колпаки и тонем в компьютерных океанах, но мы видим цветной мир, а вы видите только рамки приличия. Вы бьетесь об законы, а мы их обходим. Мы не ждем будущего, нам хорошо и сегодня. Мы делаем то, что говорим, а не говорим то, что делаем. Наше поколение живет, а ваше существует!
Если мы шуты, то кто же вы?
Иногда мне кажется, что мир — небо, люди — облака. Прохладный ветерок гонит нас все дальше и дальше по плоскости неба. Мы послушные слуги привычного, однообразного покоя. Мы всего лишь облака, даже не тучи…
Иногда мне кажется, что мир — земля, а человек — зерно. Мы молчим, сидим в плотной кожуре и не можем даже раскрыть склеенные глаза. Как трудно осознавать, что ты всего лишь одно зернышко, что от тебя ничего не зависит.
Но мы не такие простые:
Иногда мне кажется, что мир — река, а мы — капли воды. Мы бежим по чужому желанию и не можем свернуть в сторону, создать
Иногда мне кажется, что мир — книга, а я буква на 68 странице. Я никто, маленькое пятно на белом листе. Но как много от меня зависит, а я ставлю ударение, ударение на свою судьбу. А книгу листают дальше, меня пропускают, и я таю в темном углу памяти. Я буква, мечтающая стать словом…
Зло — избегать, добро — творить. Кто допишет меня, кто сделает меня морем, кто научит меня прорастать, кто? Никто… Таких, как я сотни, сотни одинаковых тел. Я буду простой буквой, буквой мечтой стать словом, в то время как остальные мечтают стать книгой…
Наша жизнь похожа на дверь с двумя скважинами. Открыв один замок, мы можем
Они встретились в пятницу и сразу стали жить вместе. Она стирала его носки и рубашки, а он гладил ее халаты. Два совершенно разных существа, создавали другой, более совершенный мир, в однокомнатной квартире. Они ходили вместе на работу и вместе возвращались к своей двери. Ее родители ненавидели его. Его лукавую улыбку, козлиную бородку и темные пустеющие глаза. И только
Многие люди их не понимали — как это так, как черт может быть женат на ангеле? А они мечтали о рождении ребенка…
* Первый рассказ из цикла «Камю’измы»
Я залпом выпил запотевшую рюмку водки и пошел хоронить сына. Он умер два дня назад, от свинки, а может он умер неделю назад, не помню точно. Моему сыну было полтора года, он заболел незаметно, вчера играл кубиками, а сегодня лежит в заколоченном ящике. Я шел по мокрой, вонючей улице и никто не смотрел на меня, наверное, понимали, что лучше меня не успокаивать. Дойдя до угла, я остановился, вспомнил тихие ночи, нарушаемые детским стоном, вспомнил маленькие пуговичные глазки сына, вспомнил тельце лежащее в манеже, холодное, мраморного цвета. Загарелся зеленый и я шагнул на дорогу. Я чувствовал взгляды водителей, они, наверное, ненавидели меня за мое спокойствие. Я подошел к кладбищенской калитке и, помедлив секунду, открыл. Я ничего не чувствовал, просто шел. Вот уже видна могила жены, а рядом маленький гробик и работник кладбища.
— «Вы хотите сказать
Я не ответил. Просто промолчал. Повернулся к выходу. Домой я не пошел, да это уже и домом не было, просто картонный ящик со старыми фотографиями.
Бродил по остывшему городу, дышал туманом чужих побед и разочарований. Думал. Сел на старую покосившуюся от времени скамейку и заснул, тихим и
* Второй рассказ из цикла «Камю’измы»
Я включил радио и услышал шипение волн. Начал искать свою станцию. На одной волне пел Синатра, на
За окнами кричат ватные чайки, льет свет
Я плыл рядом с медузами Disco и акулами тяжелого рока, чувствовал под собой стайку
Я выключил радио и, услышав шипение волн, начал искать свой крем от загара…
Мелкая рябь прыгала по соленым волнам. Густота морского дна с каждым шагом и вдохом была все размытее и размытее. Белые пенные мазки лежали на дне, смешиваясь с крупинками песка. Медузы втягивали в себя капельки соли и неспешно шевелили своими щупальцами.
Я ошибался. Ты меня можешь называть дождем, наступать в
*Это душевное оправдание любви…Тяжело это назвать рассказом, это часть моей души…Часть того момента, когда мы ищем оправдание собственной любви, это то, что многие пытаются скрыть.
**Посвящается Н. И.
Дядя Тяпа был с детства закомплексованым человеком. Как много вещей его пугало и не давало жить хоть на йоту спокойнее…В воде таились маленькие живые существа, а цыганы убивают своих больных детей. В
И пришло время, когда страх утопил дядю Тяпу. Он не кричал как любой утопающий. Он тонул молча. Единственый раз в своей жизни дядя Тяпа переборол свой страх, а ведь он был закомплексованым человеком?!.
В дни пустоты жил один маленький человек. Он был так мал, что мог спрятаться за одной песчинкой и омыться в капле росы. И было над ним два идола. Властвовали они над существом земным, но было им мало этого. Заставили они его выбрать только одного, который и будет править всем живым и всем мертвым, мокрым и сухим. И взял человек пять дней на размышления. Прошло пять дней и пришли идолы и увидели человека над лужей. «Кого ты выбрал?» — спросил один из истуканов. Подозвал их человек к луже и, нагнувшись, показал на свое отражение. «Если я его ударю камнем, то он исчезнит, но как только вода успокоится, появится снова.» Но идолы не увидели смысла в словах маленького существа. И человек продолжил: «А если я камнем ударю вас, то вы разлетитесь на осколки и не сможете восстановить себя сами.» И остолбенели от удивления божки. А с неба закапал дождь, создавая новые лужи.
*«Бог это тот, кого мы видим в зеркале, но в кого мы абсолютно не верим…»
Будильник включился в 7:02 утра и, настроившись на одну из радио волн, заиграл.
Эдгар Фрай открыл глаза и, перевернувшись на другой бок, поцеловал жену в плече, она была обижена на него
Эдгар Фрай поднялся и, одевшись, сел за кухонный стол. В газете писали о России, влиянии эротики на детей и о повышении цен на бензин. Выпив чашку крепкого кофе, Эдгар Фрай разбудил спящего сына и, подождав пока он поест и оденится, отвез его в детский сад. По дороге в офис машина заглохла и больше не завелась, такси не было видно. «Я даже не знаю, какое сегодня число!..»- подумал Эдгар Фрай и зашел в открывшуюся дверь маршрутного автобуса. Через час он уже сидел на своем месте в офисе «Хартли & Сонс». Из окон был потрясающий вид,65 этаж позволял видеть почти весь город. На столе, среди фотографий, зазвонил телефон внутренней связи, подняв трубку, Эдгар Фрай узнал о своем повышении.
За окном светило молодое осеннее солнце, гудел город
Последнее что увидел Эдгар Фрай был календарь. Сегодня было 11 сентября 2001 года.
Сорвавшись с ветки, птица полетела в теплые края.
«Еще один день»- подумал Хесус. Для него это был еще один день. Это утро было для него, как и все остальные хмурое и серое, он тосковал по Ямайке, по ее закатам, рассветам и пляжам. Он встал, насыпал Твинки корма, сменил ей воду, сказал доброе утро, а та ласково прощебетала в ответ. Дальше как обычно: визит к умывальнику, чашечка кофе, сигарета, поиск чистых носков, ключи. Дверь закрыта, город просыпается, газетная лавка напротив работает, ждет покупателей.
Стандартный разговор между Хесусом и
Разбитая машина на лобовом стекле следы крови, город потерял еще одного жильца, да ночью лучше видеть сны, чем фонари ночного города. Метро, давка, все едут на роботу, у
— Доброе утро
— Доброе утро Хесус
— Хесус зайди ко мне, — сказал босс
— Да шеф, что вы хотели
— Ты знаешь, какое сегодня число?
— Да, одиннадцатое сентября.
— Правильно, ровно год назад ты устроился к нам в офис, и с того момента ни одного отпуска, так что со следушего понедельника ты уходишь в отпуск. Я тебе даже купил билет, ровно через неделю в среду ты едешь на месяц в Кингстон к родне.
— Огромное спасибо шеф.
— Ладно, давай к роботе мы через три минуты открываемся, а ты еще не на месте.
Счастливый Хесус занял свое место, но еще никто даже не догадывался, что ровно через 2 часа самолет застрянет между 73 и 74 этажом этого здания.
Глаза залеплены багряными листьями. Под ногами
Это длится достаточно долго, чтобы прекратить ожидать и верить, но не долго, чтобы восстать против этого.
Я сижу на лавочке. В руках букет опавших от горя листьев, смотрю
Эти сволочи ответят за Эли! Я не очень привык к подобным выходкам. Я не привык к тому, что, прогуливаясь вечером с Эли, на него может свалиться космический спутник. Пять минут назад я гулял по вечернему парку, а Эли бегал вокруг меня, забавлялся, а теперь около меня только спутник, раскатавший Эли по земле, как хумус* по тарелке. Тут Эли был, а тут от него остался только ошейник и миска в углу кухни.
Эти гады убили мою собаку!
Они вообще знают, что происходит в космосе? Я никогда не верил в бога, но пусть он будет проклят, пусть будет проклято NASA,Белка и Стрелка, Гагарин и Армстронг.
Сволочи.
Я написал два письма. Одно в NASA, а другое на Байконур.
Ответа я не получил. У меня в голове крутится мысль о том, что они,
«Шуми, ты понимаешь, в NASA не интересуются, кого придавил или не придавил их спутник. Главное это то, что спутник вместо космоса находится в жилом районе
Я не знаю, что будет завтра или через год. Может это случайность, а может начальная точка моей шизофрении. Я не верю в бога, но знаю что
Я налил в миску воды, поставил на пол возле ошейника, сел в кресло и начал наблюдать за Эли, лакающим воду.
*Хумус — израильское блюдо. Состоящее из тертого гороха и спецый. Любимое блюда израильтянина.
**Олим — евреи, переехавшие в Израиль на ПМЖ. Дословный перевод — «поднимающийся»
Додав Art-Vertep 22 лютого 2003
Про автора
Полевой-это…Полевой-это Даниил.Полевой-это 18 лет.Полевой-это студент Международного Института 21 Века (г. Москва).Полевой-это ДНЕПРОПЕТРОВСК!!!Полевой-это 5 лет прозаик и 4 года поэт.
