Дмитро Тарнопольський

***

Во Вселенной, затерянной где-то
У бесхозной галактики с краю
Небольшого размера планета
Небольшую звезду облетает.
В захудалом дрянном городишке
В государстве с неброским названьем
В обветшалом холодном домишке
И находится центр мирозданья.

***

Как хлеб к сороковому дню,
Стал воздух сух. Похолодало.
И время отрывать настало
Подковы старому коню.

***

Армированный лесом небосвод
Залит бетоном розовым заката.
Вот-вот луны кирка или лопата
Беззвучно в твердь небесную войдет.
И ночи нескончаемый поток
Вселенную заполнит без остатка.
Блеснет звездой сквозь дырочку в перчатке
Рука того, кто держит черенок.

***

Весна. Великое везенье.
Возникновенье вешних вод.
Весталок ветреных ведет
Вечноживое вдохновенье.
Вино — веселый вертопрах,
Ведущий винт вселенской веры,
Врата в владения Венеры,
Вращенье времени в висках.
Влекомый волей влажных век,
Влюбленным воем вещей выпи,
Волшебной влаги вволю выпив,
Внезапно вознесешься вверх.

***

Воздух в маревых прожилках,
Раскаленная земля.
Капли пота по затылку,
Словно крысы с корабля.
А в висках — кузнечный молот,
А в ушах — морской прибой.
Проклинаю жар. И холод,
Излучаемый тобой.

***

Огонек с названьем Вега
Светлячком горит вдали.
Под ванильной пудрой снега
Шоколадный торт земли.
Пусть настой из ржавой лужи
На чаек и не похож,
Я его возьму на ужин
И засуну в землю нож
И кусок с красивой розой
Я отрежу, не скупясь,
Я, конечно, мог бы прозой,
Только прозой это — грязь.

***

По мужски сухое слово
И сухая сигарета.
Рюмка красного сухого,
Тонкий прутик сухоцвета.
Об утопшем сухогрузе
Факт сухой летит с экрана.
Профиль выколот на пузе
Сухорукого тирана.
На сухой пятнистой коже
С паутиной сухожилий
В профиль три лобастых рожи
Тех, что сухо изложили
Нам завет кровопусканья
Бредя, разум возмущенный
Сохраняет в назиданье
Труп последнего. Сушеный.
Пью все реже. Сушит чаще.
Дело, видимо, не в кайфе.
Лось сохатый где-то в чаще,
Я, СОХНУТый, где-то в Хайфе.
Или, может, я — сохатый
Где-то в Сохо (это Лондон),
Иссушенный и богатый,
Королеве здешней поддан
Или, может, я в Сухуми,
В Сухэ-Баторе я или
Про сушняк в Российской Думе
Говорю на суахили.

***

Я проникаю в сущность бытия,
Как гинеколог, пятернею в чрево
И убеждаюсь, бытие — не дева,
Но в этом виноват, увы, не я.
Верлибр, написанный себе на тридцатитрёхлетие
Если был бы я дебилом
и учил бы в год по букве,
все равно уже писал бы.

***

То в немощи, то в пьянстве, то в безделье
Брожу бессмысленно в развалинах себя.
Иду, стараясь, чтобы не хрустели
Под сапогами кости голубят,
Упавших из гнезда в моих ветвях.
А если наступаю, осторожно
В себе закапываю их и пух, и прах,
Себя ровняя долго и дотошно.

***

Я и чайник выкипаем.
Я — фальцетом, он — сопрано,
Разгоняя крепким чаем
Головную боль тумана,
Соскребая грязь похмелья
Терпкой теркою настоя,
Возвращая шар веселья
В состояние покоя.

***

В мелких лужах то ли льдинки ,
То ли соль земли, неважно.
Я иду по ним отважно
С незастегнутой ширинкой.
Шарм небрежности нарочен
В безупречном туалете.
Дама в фетровом берете.
Он немного припорошен.
Сзади в водно-снежной жиже
Мерседес ее экскортит.
Мне в глаза она не смотрит,
Потому что смотрит ниже.

***

Снегом Бог благословляет
Постоянство в непогоде.
Пешеходы оставляют
Углубления в природе.
Пролагая путь дискретный
В непрерывном мирозданье,
Выдыхая сигаретный
Дым из органов дыханья
И сжимая рукавицей
Руку милую в перчатке.
Бесполезно. Снег ложится.
Заполняя отпечатки.

***

Боязнь открытого пространства
На землю снег бросает ниц.
Наверно, это белых птиц
Следы ухода. Постоянство
Проникновенья за черту
Неопровергнутого факта.
Пускает корни катаракта
И прорастает в слепоту.

***

Гвоздь в отсутствие картины
Или просто вбит некстати.
Промышляют наши тати
На предтечи и причины.
Так меняют рай простынный
На рога домохозяйки.
Оставаясь частью пайки,
Хлеб считается святыней.
Мир обведен под лекало
По зарубкам звездных пугал.
Каждый жаждет метить угол
То ли ликом, то ли калом.

***

Костел, мечеть и синагога,
Они вместить не в силах Бога.
И я молюсь на свой алтарь:
Хари Аллах, Иисус акбар!

***

Диких листьев в подворотне
Разгоняет ветер свору.
Поднимаясь, день субботний
Разворачивает Тору.
Дождь сопливый, как при гриппе,
Прогоняет вдохновенье.
Шар земной в полярной кипе
Совершает омовенье.
Черноземом грязь лоснится.
Лужа — чашею венчальной.
Бог отправился молиться.
Только некому.
Печально.

***

Я пишу на языке,
Слов не зная больше трети,
Как безумные и дети
Из ракушек на песке.
Так раскрашивает вождь
Приготовленных к закланью.
На дороге пыльной дождь
Ставит знаки препинанья.
Так пеньковый эпилог
Сочиняется для шеи.
Так от скуки пишет Бог
На скрижалях Моисею.

***

Висит распятьем на кресте окна
Застиранная в дырах плащаница.
Прищепкам не дает перекреститься
Веревки контрабасная струна.
До Пасхи — день. Окрашенные стынут
Крутые яйца. Каждому — свое.
Но вечереет. Высохло белье.
Его снимают. Мнут. Кладут в корзину.

***

За полчаса до рождества
Уже нестерпные потуги,
А нет ни мамы, ни подруги,
Вокруг сушеная трава.
В углу, пытаясь разродиться,
Корова тужится, как я,
С востока толпы дурачья
Некстати прибыли молиться.
В голове прибавилось седин.
Холодно. Немеет поясница.
И ребенок вечною десницей
В пуповине путается, блин.

***

Дух Божий реял в пустоте
Кромешной жути.
Все хорошо, лишь в животе
У Духа крутит.
Температура поднялась,
Давленье тоже.
Откуда эта боль взялась,
Понять не может.
Дух извертелся в суете,
Готов кусаться.
Он ищет угол в темноте
Присесть, просраться.
Но в пустоте — какой сортир?
Уж Дух на грани.
Раздался взрыв — родился мир
Из Божьей срани.

***

Я смотрю на Бога снизу.
Носит он одну лишь ризу.

***

Как с размерами совпало
У Великого Творца
Вот и женское начало
Больше нашего конца.

***

В тщетных поисках души
Руки вязнут в липком теле.
Прилетели свиристели,
Ты им хлебца покроши.

***

Я разбавляю пополам,
Как спирт водой — печаль друзьями.
Так поминальными огнями
Разводят сумрак к образам.
И с каждым годом гуще грусть,
А развлечения все те же.
И жизнь все реже, реже, реже…
А, наливайте, ну и пусть.

***

Что это может означать?
Лицом к стене стоят мужчины.
Я знаю только три причины:
Расстрел, молитва и поссать.

***

Мне согревает душу
Чистое и большое.
Что же это такое?
Это я выхожу из душа.

***

Сажусь поближе я к огню.
Хватаю бубен. И бубню.

***

Как любит волк зимой луну,
Так я люблю свою жену.

***

Два женских стихотворения
Я пострашнее возмездие
Придумаю, а пока
Назову в честь тебя созвездие
И рожу под ним дурака.
*
В черный год падежа падежей
Я склонила к сожительству слово.
Мне его откровенного, злого
Захотелось, аж кровь из ушей.
Засвербело так в местоимении,
Что не выдохнуть и не вздохнуть.
Был один только выход — впихнуть
Слово крепкое в стихотворение.
И принять его сладкий калибр,
И забиться в истоме, ревнуя
Это слово к другим. Не рифмуя,
Перейти на зудящий верлибр.

***

Я не устану пропадать
В стране любимой,
Где называет даже мать
Давида Димой.
Живу, предчувствуя войну,
А не победу.
Я в ней, наверно, утону,
Но не уеду.

***

Свербит под гипсом. Пучит. Простатит -
Последствие простуд и воздержанья.
Глаза слезятся. Перхоть. Недержанье.
Я жив, пока хоть что-нибудь болит.

***

Каблучки, как метрономы,
Задают размер желанья,
Словно маленькие гномы
В эйфории добыванья,
Заражают черной оспой
Все дороги перед нами,
Разрывая вечер постный
Меж богами и ногами.
И анатом за окурком,
В урну выбросив перчатки,
Обзовет мой труп придурком
За инфарктов отпечатки.