Учасники

Автори / Lama / Аккуратное украшение (Інтерв’ю зі співачкою)

Проект Lama — пожалуй, наиболее приятный отечественный поп-сюрприз минувшего года. Оставшись целиком в рамках легкого и совершенно не утруждающего мозг музыкального жанра и сочинив сразу несколько шлягеров, авторы проекта умудрились не удариться в пошлость. Это почти подвиг для страны, в которой музыканту, чтобы стать известным широкой аудитории, приходится мутировать в нечто наподобие Верки Сердючки. В Украине до сих пор нет высокой культуры легкой музыки, и в этом мы отстаем от Запада не меньше, чем мистер Бин — от здравомыслящего взрослого человека. Lama — попытка сократить эту дистанцию. И попытка удачная. До этого интервью я полагал, что Lama — это, собственно, певица Наталья Дзенькив. Но, слушая, как Наталья постоянно говорит «мы» и вообще отзывается о Lama в третьем лице, понял, что этот проект — совместный труд равнозначных партнеров. Главный партнер Натальи — Виталий Телезин, продюсер Lama. Но, кроме Дзенькив, на встрече присутствовал не он, а менеджер проекта Андрей Подолян. И тоже поучаствовал в беседе.

Заходя в один из киевских клубов, Наталья поморщилась, когда почувствовала запах табака. «Я вообще не курю, и никогда не пробовала», — призналась она. «Голос бережете?» — спрашиваю я. «Просто не люблю. И голос берегу. Кому я нужна без голоса?» — улыбнувшись, сказала она.

— С чем связан дефицит информации о вас? Даже на официальном сайте раздела с биографией нет…

Наталья Дзенькив (Н.Д.).: — Я была против того, чтобы выкладывали мою биографию со всеми датами — когда родилась, когда пошла в школу… Для меня было важно, чтобы слушатели знали меня по песням, а не по информации. И ценили за то, что я делаю. У нас в стране так сложилось, что всем прежде всего интересно, сколько у артиста кошек и с кем он спит. Мне это не нравится.

— Кстати, сколько у вас кошек?

Н. Д.: — (Смеется). У меня одна, с музыкальным именем — Ремикс… Хотя я замечаю в то же время, что чем больше скрываешь биографию, тем большей ею интересуются. Если бы я вообще ничего не рассказывала и поменьше ходила на интервью, это усиливало бы интерес ко мне и нашему проекту.

— И все же хочу уточнить один известный факт вашей биографии. Якобы вы решили запеть после того, как побывали на концерте Bon Jovi в Германии. Думаю, многие бывали на концертах Bon Jovi, но мало кто запел после этого. Что случилось с вами?

Н. Д.: — Если бы я сейчас пошла в той же Германии на концерт Bon Jovi, я не думаю, что он бы меня так впечатлил. Но в те годы я была, можно сказать, ребенком, и меня поразил не только концерт, но и сама Германия, в которой я была впервые. А вообще, пела я с детства. Как говорила мне мама, еще с роддома (смеется).

— Пели в кругу семьи или это были какие-то кружки, музыкальная школа?

Н. Д.: — Много чего было. Сначала я танцевала — ходила на балет. Моя мама сама танцевала двадцать лет. Но в конце концов она мне запретила этим заниматься, потому что это было тяжело, и отдала в музыкальную школу учиться играть на фортепиано. У меня полное музыкальное образование — после школы было еще музыкальное училище. Потом я еще на коньках каталась, в цирке пробовалась… Поездка в Германию и концерт Bon Jovi поставили точку в этих поисках. Думаю, именно потому, что до этого я никогда не была на таких больших концертах.

— Когда учились на фортепиано, у вас были любимые композиторы?

Н. Д.: — Были. Например, чешский композитор Бедржих СмЕтана. Не СметАна, а СмЕтана. Вообще, мне больше нравились западные классические композиторы — наверно, из-за своего мелодизма. Российских и украинских я уважала, но сердцем меня больше тянуло к западным.

— Музыкальное образование сейчас, когда вы занимаетесь поп-музыкой, больше помогает или мешает?

Н. Д.: — Помогает. Например, когда мы выступаем на концертах, я одновременно и пою, и играю на клавишных. Образование также помогает писать какие-то свои мелодии. Я уже сочинила несколько песен для второго альбома.

— А почему в первом альбоме вы поучаствовали как композитор только в одной песне, а все остальные написал Виталий Телезин?

Н. Д.: — Музыка для первого альбома сочинялась на протяжении пяти лет. И когда проект Lama был задуман, музыка у нас уже была, а текстов — нет. И я сконцентрировалась на текстах. При этом я писала и музыку, но не считала ее еще самодостаточной и готовой для реализации в первом альбоме. А ко второму альбому она созрела. Хотя, надо сказать, что и на первом альбоме некоторые бриджи в песнях (например, «Моє серце») написаны мною. Я вносила свои коррективы, но посчитала, что этого недостаточно, чтобы указывать себя как соавтора.

— С Телезиным у вас возникали серьезные творческие разногласия?

Н. Д.: — Глобальные — нет, у нас с Виталиком почти полное совпадение во взглядах на музыку и тексты. Хотя мы спорили с ним из-за фразы «Менi так треба». Страшные дискуссии были. Виталику не понравилась эта фраза, а я чувствовала, что она непременно должна быть, я была в ней уверена. Я на ней настояла, и, как показало время, не зря. Я чувствовала, что эта фраза близка людям и что это будет хит.

— В 90-е вы пели в группе «Магия». Между тем периодом и периодом Lama вы где-то пели?

Н. Д.: — Я нигде не пела. Я поняла, что «Магия» была периодом учебы и получения опыта, и поняла также, что этого опыта у меня недостаточно для того, чтобы делать полноценный проект. Я начала развиваться — писала тексты, слушала много западной музыки.

— И кто стал для вас откровением?

Н. Д.: — Многие. Я слушала и старые группы — Queen, Beatles — и современные — Maroon 5, Muse, Portishead, Massive Attack… Я прослушала много электронной танцевальной музыки. Сделала из этого какие-то свои выводы. И поняла, что можно стартовать с Lama.

— Lama на данном этапе для вас — это в первую очередь выпуск, так сказать, творческого пара или скорее бизнес-программа?

Н. Д.: — Музыка — это смысл нашей жизни. А финансы… Это как с цветком (показывает на цветок, стоящий в вазе на столе — авт.). Чтобы жить, цветок должен быть в воде. Вот вода — это финансы. Без этого не может быть, но финансовая сторона не преобладает. Я давно мечтала заниматься творчеством на таком уровне.

— Я знаю, что предпринимались попытки выпустить первый альбом Lama на западном лейбле, а вышел он все-таки на отечественном Artur Music. Что не срослось?

Н. Д.: — Я думаю, что в первую очередь сыграла роль некомпетентность украинских представителей западных рекордингов. Они еще не научились качественно сотрудничать с западными компаниями. Я поняла, что пока сам дорогу на Запад не пробьешь, ничего не будет.

Андрей Подолян (А.П.): — Мы хотели вести переговоры не с представителем мейджора в Украине, а с самим западным мейджором. Попробовали проторить эту дорожку. Это оказалось безумно тяжело… Однако сдвиги в ситуации есть. Не хочу дезинформировать людей и запускать «уток», но чего таить, взоры западных рекордингов сейчас обращаются в сторону Восточной Европы. Пока это просто интерес, пока со всего бывшего СССР только группа «Т. А. Т.У.» подписала контракт с Interscope, но и это большой успех. Мы тоже работаем в этом направлении, понимая, что прежде всего надо создать конкурентоспособный продукт.

— Если брать концертную деятельность, у вас нет проблем с выступлениями на Востоке Украины? Все-таки там к украиноязычной музыке еще не привыкли толком.

Н. Д.: — Нет, концертов у нас одинаковое количество и на Востоке, и на Западе.

А. П.: — Конечно, когда мы начинали, мы думали над этим. Мы провели серьезнейший мониторинг. Вплоть до того, что узнали, сколько раз заказывали песню «Моє серце» на каждой радиостанции. Изначально мы понимали, что западный регион будет наш именно из-за языка. Но потом увидели, что и на Востоке заказов не меньше, и поняли, что это наша маленькая победа. Кстати, первый концертный заказ поступил именно с Востока — из Днепропетровска. Тогда мы и поняли, что «схiд i захiд разом».

— Кстати, Наташа, я слышал, что вы категорически против когда-либо петь на русском. Почему?

Н. Д.: — Это совершенно естественно. Я из Украины, я говорю на украинском языке, думаю на украинском. Какой смысл мне петь на русском? Я не буду этого делать, даже если мы будем завоевывать российский рынок.

А. П.: — Если программный директор, скажем, радио «Максимум» скажет, что поставит нашу песню только в том случае, когда она будет спета на русском языке, мы такого не сделаем никогда. Это установка.

— А при завоевании Запада? Если скажут, что надо петь на английском?

Н. Д.: — Нет проблем.

А. П.: — С этим порядок.

— То есть с Москвой не будете договариваться, а с Лондоном поговорите?

А. П.: — Пожалуй, да. Мы изначально взяли вектор в ту сторону. Мы ни в коем случае не русофобы, но у нас прозападные настроения. Вот съездили в прошлом году на концерт любимой группы в Санкт-Петербург, — и не ощутили мы там душевного комфорта.

Н. Д.: — Да, нет ощущения близости с Россией.

— А что за «концерт любимой группы» был?

Н. Д.: — Depeche Mode.

А. П.: — Это была запоминающаяся поездка. Добрая половина украинского шоу-бизнеса ездила на тот концерт.

Н. Д.: — Было такое впечатление, что весь поезд едет на Depeche Mode.

А. П.: — Да, это было что-то. Мало уже осталось артистов, которые могут вызвать такой ажиотаж. Ну, может еще Rolling Stones…

— Наташа, есть исполнители, концерт которых способен заставить вас поехать за тридевять земель?

Н. Д.: — Если бы была жива группа Queen… Они мне нравятся невероятно.

— А если это будет вариант с Робби Уильямсом на вокале?

Н. Д.: — Робби Уильямс — тоже хорошо. А еще бы я посмотрела на Мэрилина Мэнсона. Просто ради любопытства.

— Судя по оформлению первого альбома, у вас еще большой интерес, чем к Мэнсону, к Индии — даже бинди на лбу есть. Чем этот интерес вызван и почему это не отразилось на музыке?

Н. Д.: — Я увлекаюсь не только индийской культурой, а вообще восточной. И украинской, конечно, тоже. Сейчас это особенно проявляется на наших концертах. То, что есть на альбоме, это одно, а живое исполнение — другое. Там мы используем много гуцульских и восточных мотивов. Но и в записи в песне «Менi так треба» в бридже использованы перкуссии — в них чувствуются восточный мотив. Возможно, вы не заметили при прослушивании.

— Да, они довольно-таки заметны. Но глядя на лицо на обложке, ждешь какого-то более серьезного уклона в Восток…

Н. Д.: — Я скорее «намекаю» на индийскую культуру. А бинди — просто украшение, которое мне очень нравится и которое я часто ношу и в жизни. Мы не ставили перед собой задачу уйти в восточную эстетику. Она просто проявляет себя иногда в аранжировках. Как и бинди, такое себе аккуратное украшение.

Игорь Панасов, @Music

Додав Art-Vertep 19 лютого 2007