Автори / Юрій Мітіков / ЛЫСЫЙ

Как нас нашёл Лысый зимой в одном из ущелий Северного Кавказа, для нас загадка и поныне. Так звали нашего великовозрастного старосту крайне маленького роста. Понятно, что при таком прозвище, его гордое чело украшала роскошная шевелюра. С ней он казался солидней. В основном, правда, себе. А аукнулся ему шикарный анекдот, который он имел неосторожность рассказать при знакомстве: «Лысый, с горла будешь? А баба твоя?».

Вообще-то, мы ждали Беста, который и получал инструктаж по нашему нахождению. Но он, как обычно, всё перепутал. И неудивительно, ведь прозвище у него не от английского слова «the best», что значит «наилучший», а от исконно русского — бестолочь. Бест, кстати, мальчик под метр девяносто. Точнее — совершенно некстати, так как горные лыжи мы отобрали конкретно под его рост, а именно 230см! Кто хоть чуть-чуть разбирается в горных лыжах, тот поймёт трагизм положения Лысого, который на них будет делать свои первые, если бы шаги, а то спуски с гор!

Наша сборная студенческая группа из столичных городов (Москва, Днепропетровск, Ленинград, Киев) каталась в глухомани на хижинах в Лунной долине, что в 15 км от аула Архыз. Получив на базе инвентарь и провиант на десять дней, три дня мы уже откатали. И прошли начальный инструктаж. Терять опоздавшему ещё один день на обмен лыж на базе, было не по-игроцки. И Лысый во все услашание заявил (в группе было много девчонок разной ростовки), что он человек бывалый, катался и в тайге под Красноярском, и на Чукотке. А 230 — это вообще его размер! И тут в разговор вмешался наш инструктор Магомет, черкес из местных. Необыкновенно душевный человек. Когда лет пять спустя, я прочитал в «Известиях», что ему за издевательства (с применением оружия) над туристами дали семь лет, то был крайне удивлён. Скорее всего, это была коммунистическая пропаганда.

Магомета заинтересовала взаимосвязь Чукотки с Лысым. И тут выяснилось, что наш староста и инструктор служили три года в одном полку в одно и то же время, охраняя какую-то очень важную сопку с разных сторон, и от одного и того же супостата! Диво дивное. Кто служил в армии или наделён воображением, тот понимает, что нет друзей больших, чем армейские. И пусть там они не знали друг друга, это не суть важно. И начался вечер воспоминаний, плавно перешедший в ночь, а затем и в утро. Дежурным в тот день был бывший ефрейтор, и он уж расстарался перед дедушками. Вскрыл НЗ и организовал мировой междусобойчик. Стол ломился от яств. Сегодня Бог на пару с Аллахом послали воинам тушонки, хлеба, лука, шампанского и, само собой, водки. Детям гор и приднепровских степей служба на Чукотке далась не просто, поэтому и воспоминания были крепкие.

На утро эксбойцы выглядели как огурчики. Зелёные и в пупырышках. Пришлось вчетвером окунать Лысого в полынью. Благодаря чему, к нему вернулась способность ходить. На завтраке боец жадно кушал только воду. После чего выдвинулись к подъёмнику. Он был в трёхстах метрах от хижин, несколько в гору. День занимался чудесный, солнечный. Умирать в такой день не хотелось. Но Лысый, поддаваясь общему азарту, потянул и свои гигантские лыжи в гору. Со стороны он походил на электрика, который шёл на постылую работу со стремянкой. Я умолял старосту поберечь себя, хотя бы для выдачи стипендий, и не подниматься сегодня в гору на подъёмнике. Но Лысый продолжал вспоминать Магомету покорённые сопки, склоны Карпат, Чукотку. Опять же девушки кругом и «молодые». И наивное дитя гор потеряло бдительность — поверило армейскому брату, плетущему, по обыкновению, лапти. В этот раз, про умение кататься на горных лыжах.

На вершине четырёхсот метровой горы два новых ощущения повергли Лысого в глубокую задумчивость. Крутизна горы при взгляде сверху, как известно из физики, совсем другая, чем снизу. И отсутствие опоры под ногами — лыжи со скользким тефлоновым покрытием вели себя недостойно, всё норовили уехать, причем, в разные стороны! И только с помощью палок удалось заякориться.

После часа бессмысленного стояния на ветру, стало ясно, что надо принимать какое-то решение. За это время неподвижная фигура на склоне сменила цвет оголённой небритой части тела (лицом это после вчерашнего назвать было бы неправильно) с зелёного на фиолетовый и разобралась, что бугельный подъёмник вниз не спустит. Как не втирай ему про сопки с распадками. Недоумение Магомета по поводу простоя Лысый развеял объяснениями, что ещё немного поучит молодёжь, а заодно полюбуется видами. Инструктор, занимающийся с фигуристыми студентками правильными позами, рапорт принял.

Я настоятельно предлагал Лысому под благовидным предлогом неисправности креплений аккуратно с лыжами в руках проследовать вниз. И уже там, если желание кататься не пропадёт, отделаться лёгкой травмой. Но, видимо, купание в полынье было слишком непродолжительным, и слух Лысому ещё не вернулся. В конце концов, боязнь замёрзнуть оказалась сильнее страха коллективного травматизма. И Лысый рванул в самую гущу народа. Лихо, как с трамплина. И без объявления войны, как фашисты. Магомет, сходу поняв намерения бледнолицего брата, заорал дурным голосом «Падай!» и «Бойся!». При этом упал сам и от бессилия стал грызть снег.

Но Лысый не падал. Да и как же тут упадёшь? Когда лыжи длиннее субъекта почти в два раза! А их ширина заметно превосходила размер плеч славного защитника Чукотки! Да и слух, как на зло, ещё не починили. А вот народ, натренированный за три дня, успел таки грамотно чухнуть в разные стороны, не оставив Лысому никаких шансов на братскую могилу. Все в оцепенении замерли. Выключился сам по себе и подъёмник. Комета с хвостиком из шевелюры на гигантских ставнях набирала космическую скорость и входила в нижние слои атмосферы. Не об кого не затормозив, литерный проследовал мимо грамотно залёгшей публики. Наш склон кончался небольшим выкатом с овеянным преданиями вековым дубом (в каждом приличном народе он должен быть в обязательном порядке, на Украине их штук десять). Под ним Шамиль с абреками, якобы, писал обидное письмо русскому султану (каждый приличный народ должен иметь байку про такие письма соседям). Но Лысый в дуб почему-то не попал. Скорее всего, подвёл глазомер. Такое бывает с утра.

Надо заметить, что склон заканчивался небольшим выкатом, за которым сразу был пятиметровый обрыв. А далее — полно девственного снега немереной глубины. В любую сторону. Попади герой туда, на этом бы всё и закончилось. Ну, поискали бы горемыку час, другой, да и всё. Но это только сказки быстро сказываются!

Лысый после полёта с пятиметровой высоты как по заказу попал аккурат в единственную дорожку, протоптанную нами от хижин к склону. Дорожка представляла собой леденистый желоб глубиной полтора метра с уклоном в сторону жилья, как в бобслее. Выскочить оттуда на скорости не получилось бы даже у легендарного иллюзиониста Гудини! Куда там Лысому! Хуже всего, что дорожка кончалась нашей хижиной из кондовых брёвен на тридцать человек, но на каменном цоколе! Народ заволновался. Неужели придётся ночевать на морозе? Но знания из курса «Сопротивление материалов» подсказывали, что, скорее всего, на холоде будут ночевать только останки Лысого. Но последний, хоть и имел задолженность по вышеназванному предмету, обладал большим жизненном опытом. Чукотка, Красноярск — это хорошая школа жизни, не раз проверяющая человека на прочность!

Но, как говорится, новичкам везёт. Перед самым жильём была малозаметная сверху небольшая тропинка в двухместное фанерное заведение, выражаясь языком рыцарских романов, неизвестного архитектора. Как Лысый, не умеющий кататься, заложил туда сложнейший вираж, не мог понять даже Магомет. А вот пронзить на огромной скорости окованными сталью лыжами хрупкое беззащитное строение было до обидного просто. Нанизав его на лыжи, Лысый уехал бы с ним по инерции чёрти куда, но, на его счастье внутри заведения давно и упорно боролась со вчерашней овсянкой наша дежурная. Хорошая такая мамзель, килограмм на сто двадцать. Не меньше. Всей увертюры она, понятно, не видела, поэтому не сразу сообразила, что происходит. Об этом мы догадались по её истошному рёву. Через метров тридцать каша из Лысого, его лыж, мамзельки, расщеплённой в дробадан фанеры, модных голубых байковых рейтуз, воспетых в народной песне «А на верёвке тянут бронепоезд», плохо переваренной овсянки, остановилась. А истерика с излишне впечатлительной девушкой — нет! Она всё пыталась по природной кокетливости напялить милые сердцу портки (можно подумать, что они от Версачи). Но не тут-то было! Мешали фанера и лыжи Лысого. А может, она и имитировала, а на самом деле соблазняла, пользуясь, случаем? Да разве женское сердце поймёшь?

Врач отказалась оказывать первую помощь пострадавшим в своём кабинете, не без оснований переживая за его дальнейшую стерильность. А на морозе разделять сиамских близнецов было бы не гуманно. Пришлось самим обмывать и частично одевать пару, ставшую в одночасье знаменитой. Что бы хоть как-то успокоить скомпрометированную девушку, рекомендовали Лысому, как человеку с виду порядочному, жениться на ней. Бедолага, будучи ещё в шоке, обещал подумать. Всем сто двадцати килограммам девушки сразу же полегчало. И истерика прекратилась.

Через три часа выемка заноз, смазывание ссадин йодом, бинтование, были закончены. Всё, в общем-то, обошлось нормально. Правда, Лысый девушку обманул. За женитьбу больше не вспоминал. Видимо, контузия была лёгкая. Да она и не настаивала, рассмотрев внимательнее нашего гренадёра.

А эта не для всех весёлая история имела неожиданное продолжение. Через полтора года мы летом совершали самодеятельный переход из Архыза к озеру Рица. И рядом с известным по зиме аулом на нас не по делу наехали лесники. Требовали неподъёмный для студентов бакшиш, угрожая нарезным оружием. Я озвучил им свою дружбу с Магометом. На вымогателей в форме это произвело впечатление. Надо было подтверждение. На наше счастье Магомет был на турбазе. Но он долго не мог взять в толк, кто я такой. И когда я уже в отчаянии напомнил снос Лысым гальюна с девушкой, Магомет улыбнулся, меня признал и развёл с лесниками всего за три бутылки водки. По-аллахски.

Я не перестаю удивляться, как странно устроена память. Сколько было хорошего тогда, а запомнилась какая-то белиберда.

Додав Art-Vertep 22 лютого 2003

Про автора

Юрия Митикова, основателя рубрики «Читатель шутит» в «Аргументах и фактах», постоянного автора газет «Наше мІсто», «Армянский дом» (днепропетровский филиал «Армянского радио»), журналов