Автори / Ігор Бондар-Терещенко / Рецензія на книгу Матіос Марії «Армагедон уже відбувся»
Только спустил, значит, тапки с дивана, чтобы подумать, наконец, об этой книге занимательного краеведения, как вдруг сообщение. Короче, повести «Армагедон уже відбувся» Марии Матиос експертами рейтинга «ЛітАкцент року — 2011» присуждена премия «Золота булька». То есть, пшик вышел из книжки. И можно было уже не вставать, но все равно свежий батон Уэльбека принесли, и по волнам моей памяти пришлось хоть и низенько, но сплавать.
Главное, за краеведов обидно, ведь все мы в душе немного краеведы, и не всем членами жюри суждено уродиться. Всматривался долго в подпись под фото с факса: «Евгений Нахлик (со спины), Владимир Панченко, Евгения Кононенко, Ярина Цымбал, Татьяна Трофименко, Григорий Гусейнов». Ба, Григорий Джамалович, дорогой вы мой редактор «Курьера Кривбаса»! Вы ли не почетный наш краевед о девяти, кажется, томах криворожской эпопеи! Помнится, прислал вам лет двадцать назад свой опус «Забужко Дэви Христос», и отказались вы посягать на святую простоту публичного фасона. А тут, значит, за сроком давности и за компанию на другую юродивую посягнули? Ну, Таня Трофименко и Ярина Цымбал, которые «тоже в жюри», — понятное дело. Во-первых, молодо-зелено, во-вторых, сорокалетние учительницы, хоть и со спины, — та еще дидактическая публика, я вам скажу. Уважаемого редактора «ЛитАкцента» Владимира Панченко опускаем — нам еще там печататься (хотя, возможно, снова откажет от кассы), у Евгения Нахлика — говорящая фамилия, поэтому нафиг надо, а вот Женя Кононенко — как она могла? Не автор ли этих строк ее «Подранные колготы» впервые, и тоже лет двадцать тому назад, в своем журнале героически публиковал? Впрочем, из жюри еще одна молодая особа докторского сану даже номинально не присутствовала в этой вакханалии, поэтому вставание (с дивана, а вы что подумали?) было приятным.
Итак, амнезия, блин. Именно ей, поглотившей юные годы наших учительствующих членов жюри, посвящена повесть Маши Матиос, как ласково зовут ее автора в издательском мире, где она пробивает в трех государственных структурах закупку своих книг, а потом утверждает в прессе, что те продаются сумасшедшими тиражами в полсотни тысяч экземпляров. Ну да ближе к телу, как говорил Прокруст. То бишь к теме произведения, хоть бы и в виде факса.
Сюжет повести «Армагедон уже відбувся» — пересказ семейной саги, жизненная история «из себя», каких вам в некогда повстанческом крае расскажут у каждого бункера, давно перекопанного под погреб — прост до замешательства в стане идеологического врага. Таковым у нас завсегда считались буржуазные националисты, которых главный герой произведения вылавливал из подполья в родном селе во главе комсомольской ячейки после войны. Второй мировой, естественно, до недавнего времени Великой Отечественной называвшейся. И теперь живет он в родном селе этаким бирюком, топчет чужих баб, а у самого дочка в Грецию сбежала с хахалем и сыновья-бандиты всю округу в страхе держат, одалживая под проценты деньги, нажитые, как водится в этих краях, обыкновенной контрабандой.
Опечаток в книге немного, налицо умилительная верстка с затянутыми, словно крик пришпиленного в кладовке подпольщика, переносами. Что еще? Эротических сцен вроде миньета в бункере, как у Оксаны Забужко, не густо, так это и хорошо, есть место для более смачной в этих краях лирики: «І може, був би Іван якось прив’язався до тої доброї жінки на довше, трощачи усталене і прісне своє життя, як трощить хмільний від розкошів літнього лісу ведмідь солодку малину…» А еще народные перлы рассыпаны почти на каждой странице: «кінець світу приходить із кінцем кожної людини і кожної речі», «як уже не було кого боятися — то зникла й напруга жити», «Іван умер не так із туги — як із думання, що від життя пора перепочити».
Кстати, герой повести умирает, и тут начинается то, чем автор этих строк был поражен в начале 90-х, выудив из литинститутской газетки сцену сельских похорон. Местная пьянь честно вытаскивала покойника из гроба, усаживая на завалинке, а друга, заснувшего в этом самом гробу, аккуратно хоронила. То же самое у Матиос. Отец со свечкой в руках на столе, а сыновья с саперами из райцентра родительские сокровища в огороде ищут, соседей на похорон не пуская. Ну, разве можно за это высокую премию не давать? Ведь правда жизни, устная история и пересказ, а не обработанные архивы спецслужб, как в «Черном вороне» Василя Шкляра, которому и стоило бы упомянутую «Золоту бульку» присудить. Как наибольшему разочарованию в жанровом несоответствии исторической прозы ее нынешнему публицистическому формату. Или даже дневниковому, как в «Записках українського самашедшего» Лины Костенко, но там дебют поэтессы в прозе случился, поэтому и «Золотой бульки» мало.
Так чем же все-таки не понравилась повесть Марии Матиос членам жюри «ЛітАкцент року — 2011»? Думается, вот чем. В свое время академик Жулинский упрекал автора этих строк в том, что слишком уж в недалекое прошлое обращен его взгляд историка культуры. Туда, где членство не в жюри, а в иных краснознаменных организациях выпирает, как старый партбилет из свежевымытой груди нынешних украинских патриотов. «Вы же интеллигентный человек, почему вы не с нами? — спрашивали, если помните. — Именно поэтому, ребята-демократы». Никто не забыт, уважаемые члены жюри, и ничто не забыто в репрессированной семье врага народа. А у вас даже «бульки» — и те «золотые», не говоря уж о профессорских фиксах. Вот и у Матиос пепел Клааса в душу стучится, не давая забыть о том, что «я руці, що била, не пробачу». И герой-душегубец у нее перед смертью всё диву дается: «Не знати, чому з людини так повільно, так неперервно витікає сила життя, і чому з людського тіла не витікає пам’ять навіть під час амнезії?»
Вот и получается, дорогие товарищи из жюри, что места в повести «Армагедон уже відбувся» все сплошь героические, антисоветские, а людишки там живут все больше гнилые, национально бессознательные, куркули да хамы неумытые. Ну как не дать под зад автору, охаявшему и народ, и его прошлое? С одной стороны, непатриотично, а с другой — вроде как горькая и нелицеприятная правда о героическом прикарпатском крае, «де майже кожен до полудня прилюдно молиться, а пополудню так само прилюдно й безсовісно заподіює лихо іншому, мало не одночасно складаючи пучки пальців для «отченашу» та втираючи масне чоло для биття поклонів». Впрочем, кланяться нынешним нашим жюри даже автору «Армагедона» вряд ли стоит. Те же самые люди, только премиальный вопрос их окончательно испортил, и лицом к лицу, руки в карманах, а ноги на ширине плеч, человеческого в них не увидать. Почти как уши или профессора Евгения Нахлика со спины
Додав Sh.Ocean 20 листопада 2011
