Автори / Влад Троїцький / Конкретне місце

Перед початком 2013 року нарешті було офіційно оголошено те, про що неофіційно й напівофіційно йшлося вже понад 2 роки, – на Видубичах, на території колишнього заводу металоконструкцій має відкритись культурний центр, чи радше кластер, оскільки до нього неофіційно й напівофіційно почали запрошувати різноманітні київські культурницькі інституції. Стартове фінансування на реконструкцію та інфраструктуру має забезпечити власник заводу – Анатолій Юркевич. Далі проект має розвиватися силами й фінансами його учасників.

КОРИДОР планує поставити конкретніші запитання щодо фінансування кластеру й долі цілої території заводу, а також роботи з архітекторами (вже тепер відомо, що над Видубичами працюють архітектори з московської "Стрелки") Анатолію Юркевичу. А про мрії, масштаби та причини ми встигли розпитати мотор проекту "Видубичі" – режисера й керівника театру ДАХ, Влада Троїцького.

Катерина Ботанова: Влад, сьогодні вже впевнено заговорили про те, що в Києві, на Видубичах з’явиться новий культурний кластер. Навіщо це тобі і що з цього може бути?

Влад Троицкий: У меня есть социальные намерения формирования культурного контекста. В Киеве нет ни одного центра, где люди могли бы постоянно встречаться. Частично эту миссию выполняет Мыстецкий Арсенал, частично – ПинчукАртЦентр, но все же это разовые акции. Ты приходишь туда для чего-то, но это не коммуникативное и не продакшн-пространство. Моя мечта, моя фантазия: чтобы в нашем центре начал булькать бульон зарождения новой жизни – новой в художественных смыслах, гражданских смыслах и так далее. Хочется создать реальную культурную урбанистическую среду, а не симулякры, которые, к сожалению, в большинстве случаев существуют в Киеве.

К. Б.: У чому це виявляється?

В. Т.: Потому что нет реальной внутренней коммуникации. Существует разрозненность некой арт-среды, театральной среды, музыкальной, среды киношников, академической музыки, которые иногда пересекаются, но на очень узких площадках. Я мечтаю, чтобы практика Гогольфеста: когда бросаешь все в котел, и там что-то зарождается, – начала действовать в этом культурном центре. Нам не совсем подходят модели, которые существуют даже в Москве, потому что очень сложно сравнить эффективность и разнообразие культурной жизни в Москве и Киеве. У нас нет возможностей для разнопрофильного культурного центра. Более того – что касается, например, визуального искусства, то оно у нас хоть как-то движется, благодаря названым двум большим институциям, тогда как музыка, танец, перформанс находятся на периферии в зачаточном состоянии. Конечно, наш центр тоже будет не без визуального искусства, потому что свободной демократической площадки для такого искусства в Киеве фактически нет.

К. Б.: Коли ти кажеш "свободная площадка", що ти вкладаєш у ці слова?

В. Т.: Я ни в коей мере не претендую на роль эксперта в современном искусстве и не собираюсь быть куратором, но, с другой стороны, то, что было непричесанным, так называемым андеграундом, ярко проявилось на Гогольфесте и из него родились очень интересные художники. Понятно, что все равно кто-то должен курировать деятельность такой площадки, чтобы она не была свалкой. Но соревноваться по пафосу и бюджету с ПинчукАртЦентром или Арсеналом – это безумие.

К. Б.: До речі, щодо бюджету: майданчик – це важливо, але чи це достатня передумова для виникнення згаданого тобою "бульйону", якщо бюджет відсутній?

В. Т.: Физическое пространство дает очень многое, и последний Гогольфест, когда бюджета не было, это показал. С учетом того, что подготовка длилась всего месяц, в августе, когда сама понимаешь, все мертво…

Даже в наших больших и национальных театрах не все готовы находиться в печальной истории ожидания одной из премьер. Люди хотят что-то делать. На базе Выдубичей будет Центр инновационной режиссуры: приедут два-три французских режиссера, два-три русских режиссера и будут работать с украинскими актерами. Потом это будет представлено как шоу-кейс. Если пойдет и это будет интересно для культурных иностранных институций, то резиденцию можно будет делать не только для презентационных потребностей. У нас все заточено больше на привоз, чем на показ, но, во-первых, это дороже, а во-вторых, не столь эффективно. Пример со Швейцарией [украино-швейцарской премьерой "Вия"] и настолько широким резонансом, который событие вызвало в Украине, это доказывает. Даже если бы привезли самый крутой швейцарский театр – не было бы такого информационного повода и резонанса в социуме. Поэтому я думаю, что в это будут инвестироваться бюджеты иностранных центров. То же самое с кураторами: если привозить молодых кураторов, которые будут работать с украинскими художниками, – это будет, с одной стороны, образование, а, с другой стороны, живая коммуникация. Я имею в виду не пафосных кураторов, а таких, которые сами только на подъеме.

К. Б.: Тобто радше лабораторія?

В. Т.: Обычно, когда называют что-то лабораторией, то не предполагают результат. Лишь бы поэкспериментировать, а там что выйдет – то выйдет. Для меня, прежде всего, важен результат.

К. Б.: Чому?

В. Т.: Обычно в культуре, к сожалению, так: если человек ничего не умеет делать и начинает делать – это называется экспериментом. Я как человек технической и научной подготовки понимаю, что нужно знать, что ты ищешь, а не просто так. Поэтому важен результат. Даже провал – это все равно результат. И его должно быль много. Должно быть не 2 проекта в год, а 40-50. Всегда. Я говорю про театр. И не про репертуар, а про новые проекты. Зритель должен понимать, что придя, он точно увидит что-то новое.

К. Б.: А як така махіна працюватиме? Якою є роль інвестора?

В. Т.: Понятно что, хозяин не будет готов финансировать все, но он готов частично инвестировать. Сейчас делается базовое проектирование, разрабатываются локации, подходы к метро, внутренняя инфраструктура, парковка. После подготовки будет капремонт, здания будут утепляться, планируется центральное отопление, не городское, а свое. Все остальное будет отдаваться на откуп арендаторам.

К. Б.: Давай візьмемо до прикладу візуальне мистецтво. Хто може бути такими орендаторами?

В. Т.: Достаточно будет 2-3 галерей. Сейчас они размазаны по городу, и проблема даже так называемых коммерческих галерей в том, что они функционируют раз в месяц [во время открытия], а все остальное время пустуют. Если же они будут в таком месте, то поток людей точно увеличится в разы.

К. Б.: Ти зараз складаєш пазл - збираєш готові шматочки і приєднуєш до нового центру. Але ж є неінституціоналіовані групи й колективи. Їм якраз найбільше потрібний і простір, і підтримка. Що з ними?

В. Т.: Они ведь тоже ищут себе какое-то место. К тому же возможно сотрудничество с городом. Существуют так называемые мертвые театры. Их около десятка со своими бюджетами, без помещения, которые в воздухе висят. Можно пойти на сотрудничество с городом, сказать, что есть помещение, но нужна реструктуризация – мертвые души убираем, делаем какой-то открытый тендер.

К. Б.: Ти вже знаєш, хто приходить?

В. Т.: Я не начинаю активную рекламу, пока не запустится реконструкция.

К. Б.: Ви ж робили презентацію перед Новим роком.

В. Т.: Мы говорили о проекте в целом, но вот когда на территорию заедут экскаваторы, придут подрядчики и скажут, что вот летом можно запускать формат резиденций, – тогда я и буду приглашать. На первом этапе мне важна массовость, а не качество.

К. Б.: Масовість у сенсі продукту?

В. Т.: Вообще – идей, продуктов, чтобы их было много. Вот в Авиньоне есть театральный фестиваль, где в Off-Festival больше тысячи спектаклей, называемых поп-продуктами, большинство из них ужасны.

К. Б.: Але там є основна програма, яка діє як магніт.

В. Т.: Все равно есть усилия ДАХа и формат центра режиссуры, думаю, что что-то хорошее они сделают.

К. Б.: А ДАХ переїде повністю на Видубичі?

В. Т.: Для больших проеков – да. Но альма-матер все равно останется в нашем теперешнем пространстве.

К. Б.: Не лякає те, що хоч Видубичі й поряд із метро, але за київськими мірками розташовані досить периферійно?

В. Т.: На Гогольфест же народ пошел. Если будет облагороженная дорога от метро, инфраструктура, кафешки, рестораны – думаю, вообще не будет проблем.

К. Б.: Тобто це буде таке місто в місті?

В. Т.: Там будет все, начиная от открытых ремесленных мастерских до образовательных школ. Очень многое ориентировано на детей. Кинотеатр авторского кино на 2-3 зала; галереи – от выставочных залов до открытых мастерских, где люди могут общаться с художниками и сами что-то творить; разные образовательные программы; музыканты; так называемый открытый офис – коворкинг; фотостудии и пространства для организации фотосъемок; театры; перформансы всяческие. Пространство, куда ты приходишь и понимаешь, что все свои. Будет разная еда, этническая, экологическая. Например, молодые дизайнеры: у нас они вроде бы есть, но они так размазаны по городу, а тут ты приходишь в центр к украинским дизайнерам и можешь проще купить какую-то эксклюзивную вещичку.

К. Б.: Ти знаєш про проект культурного центру на місці колишньої фабрики "Юність"?

В. Т.: Во-первых, они до сих пор не определились, что они будут делать. Там, насколько я понимаю, даже на уровне идеологии пока нет человека, который был бы двигателем. Там всего, по-моему, две тысячи квадратных метров.

К. Б.: Чотири. Ну за об’ємом це однозначно не конкурент, але..

В. Т.: Четыре тысячи квадратов – это один театр на самом деле.

К. Б.: Але, можливо, це може стати стимулом: якщо одна мрія зможе реалізуватися, то далі по місту виникатимуть інші центри. Ти не хотів би бути таким "вірусом", який заразить місто?

В. Т.: Если "вирусом", то для других городов, для Киева – нет. Здесь на самом деле не такой большой рынок. Это иллюзия, что в Киеве много людей, которые потребляют культуру. 15-20 тысяч человек и все. Поэтому много подобных центров – это уже переизбыток.

К. Б.: А як ти опишеш глядача, який поїде у Видубичі? Який це тип аудиторії?

В. Т.: Это те, которые ходят и в ЦСМ к вам, и те, которые ходят в ПинчукАртЦентр.

К. Б.: Це ж дуже різні аудиторії.

В. Т.: Нет. Я о базе, понятно, что у вас поток меньше. Но аудитория артхаусного кино, Гогольфеста – это одни и те же люди. Но если центр станет модным местом, люди начнут приобщаться – аудитория будет расти. Главное отличие нашего центра, если сравнить, например, с Москвой, – это продакшн. Центр должен производить продукт. Если он будет производить много своих интересных продуктов, в создание которых будет вовлечено много людей, – будет расти аудитория.

К. Б.: Так коли ж?

В. Т.: Надеюсь, что летом начнется резиденция.

К. Б.: Ну, резиденція, Гогольфест – це зрозуміло, а коли почнеться двіж?

В. Т.: Партнеры начнут собираться уже летом. Мы будем делать так называемый воркшоп художников и кураторов, чтобы за лето что-то попробовать и в сентябре уже поработать. Одно дело теоретически продумывать, а другое – три месяца поработать, увидеть свои ошибки и, пока не поздно, подкорректировать проект. С ноября пойдет запуск реконструкции и думаю, что к концу апреля 2014 года мы поедем.
Мне конечно после активного путешествия по миру с театром, Дахой Брахой хочется, чтобы было место, куда вернуться, которое можно представлять. Ведь есть нечто аморфоное, но нет институционального прикрытия. Гогольфест – это некая воздушная институция, не привязанная к месту, ДАХ – это, конечно, хорошо, но слишком микроскопически, но вот пока нет такого, чтобы я мог сказать: "Приезжайте к нам на Магадан!" – в какое-то конкретное место, где можно увидеть других людей. Ведь значительно лучше себя чувствуешь, зная, что есть куда возвращаться и есть куда приглашать.

К. Б.: Видубичі як організм – це все одно буде інституція, і доволі велика, як вона будуватиметься?

В. Т.: Может быть два типа формирования такой институции. Первое – это центр со своей кураторской командой. Второе – это Выдубичи как административно-технологическая база. Как Види-Лозанна – театральный центр, где мы работали. Там нет ни одного творческого человека вообще. Только администрация, обеспечение туров и технический состав. Всего тридцать человек, и они выпускают 30-40 спектаклей в год. Есть один-два специалиста, которые решают, кого из режиссеров приглашать, но в работу приглашенных режиссеров никто не лезет. Может быть такой формат. И я скорее склонен к формированию такой технологической команды, довольно небольшого штата. Конечно, разные подразделения внутри имеют свой штат и обеспечивают свою автономную деятельность. А когда нужно аккумулировать общее высказывание, собирается общий совет [всех арендаторов]. Думаю, это наиболее продуктивный вариант. Во-первых, нет денег, чтобы делать большую составляющую со своими кураторами. Во-вторых, я не очень доверяю украинской системе, где часто начинается кумовство. Единственное, что в театре будет частично моя инициатива, но я постараюсь создать наиболее открытую для разных молодых режиссеров систему и коммуникацию с зарубежными инициативами.

Катерина Ботанова, KORYDOR

Додав nady 14 лютого 2013

Про автора

Народився 26 листопада 1964 року в м. Улан-Уде (Росія)   У 1987 р. закінчив КПІ (радіотехнічний факультет); у 1990 р. – аспірантуру при ньому.   У 2002 р.