Учасники

Автори / Юрай Курай / Поляна Горящих Лисиц

Чердачная Звезда

Я знаю, что этот случайный снег
Пройдет по дороге мимо,
Пока я пою для тебя во сне
И пахну вчерашним дымом.

И кажется мне, что солнце мое
Всегда будет чуть ярче,
Чем то , что рисуете вы вдвоем
Тогда, когда ты не плачешь.

Я строю свои города у воды,
Хотя это так сложно.
В них – наше окошко чердачной звезды,
И наша любовь тоже.

И кажется мне, что солнце мое
Всегда будет чуть ярче,
Когда это дерево мальчик польет.
Когда будет жив мальчик.

Я номер смываю с ладони твоей,
Когда в головах измена.
А сам остаюсь у решетки дверей
Ломать карандаш о стены.

Но кажется мне, что солнце мое
Всегда будет чуть ярче,
Чем этот костер, где тесно втроем
Друг другу желать удачи.

1987г.


Кому Ж Нас Надо

Теперь, когда пало все то, что свистело,
Я понял, что нас уже не переделать. –
Ты так же ломаешь над спицами руки,
А я каждым утром расстрелян из луков.

Безумствует пара зеленою искрой
Над пороховыми складами с Любовью. –
Пастушка со шпагой – божок серебристый,
И я, не всегда понимающий – кто я…

Есть малые люди, есть добрые дети,
Оранжевый ветер и Вся королева.
А есть очень грустная тайна на свете –
Отсутствие крыш под исчезнувшим небом.

Теперь , когда стало тепло. Как хотелось.

1992г.


Глюацинта

Мой брат слишком юн,
Чтобы ждать от него вестей.
Сестра моя та, что на днях защитила диплом
Растерянной птицы.
И , если верить поэту в коричневой майке,
Мотыльки состоят из костей. А душа?
А душа где-то здесь – между левым и правым крылом…

Был настройщик дыхания,
Чтобы спасти целый дом.
Был загадочный дед
С карманами, полными глины.
Три сухих пассажира
Приходили напиться воды, но река
Оставалась лежать на земле
И сверкала , как древняя мысль
О дельфинах…

Три дня идет ливень,
Так что крабы спят на полу.
Но тот , кто считает огни,
Взамен ничего не просит.
Он не понимает лето.
Что ж , я покажу ему осень. –
Выжимая вино из охотничьих туфель,
Глюацинта пошла по стеклу – смотри!

Мы так близки, зверье. Мы так близки.
Да коснется она всех нас своей грудью.
И того, кто нас видел живьем,
До утра разнесет в куски…

Мир тебе, загоревшийся сад!
Если б только не люди…

1991г.


Поляна Горящих Лисиц

Добрый вечер, моя любовь.
Это все еще мы с тобой.
Вот немного тепла и кровь.
Кто поверит, что это – боль?

И не надо слез. И песен чужих. –
Все давным-давно - ремесло.
Каждый будет распят на крыльях своих.
Мы играем со смертью, но это – игра слов.

Тихий ангел остался цел.
Он поет, но спроси – о чем?
И в лесу из летящих стрел
Он уверен, что мы – ни при чем.

Белым-белым - вдаль. До морской волны.
Треск сухих кустов – в глубину. –
Так мы двигались следом, пока хватало струны.
Я запомнил место. Но кто перепутал страну?

Так тепло по краям свечи.
Только взгляды. И не видно лиц.
А над нами Луна кричит,
Как Поляна Горящих Лисиц.

И нам видно с холма, как струится Сюр.
Мы спускаемся вниз, придержи коня.
Если б я был не я, то, наверное, Юр –
Барабанщик дверей и крыш –
Дал бы сердце свое на съеденье камням…

Добрый ветер сорвал мой кров,
И уносит деревья прочь.
Очень жаль, только стаду коров
Я ни чем не смогу помочь.

И смешно оттого, что стены стоят. –
Мне не нужно так много. Я падаю ниц.
Но не смей повторять то, что было во мне. –
Я тебе покажу Поляну Горящих Лисиц.

1988г.


Ботинок С Видом На Море

Видел бы ты , во что я сейчас горазд. –
С розовой сумкой по льду. И одет, как бандит.

Звякнули цепи , уткнулся в окно баркас.
Я не умею на веслах. Того и гляди.

Море морское, когда же я выкуплю дом,
Чтобы ее пригласить, как того она ждет ?

Вот уже несколько лун , как закончился хлеб.
И в этих жалких селеньях никто не встает.

Одни бронтозавры. Они шелестят у дверей,
Режут лимоны и пьют ослепительный чай.

Сколько счастливых собак полегло на костре,
Чтоб у соседа напротив замерзла моча…

1989-90гг


Кич

Я лежал у огня, я смотрел из высокой травы
На голодное войско обычных летающих птиц.
И сказал неожиданно точно читатель страниц:
«Здесь не будет проблем, но тебе не сносить головы.»

Два случайных монаха в прожженных Луною пальто
Говорили об этом так долго по черной трубе.
Они вышли из дома – и каждый замкнулся в себе.
Всех собак звали «Гильза», - наверное, было за что.

А тем временем в городе спутались яркие сны, -
Часовые узнали Богиню, и город упал,
Разбиваясь о камни бессмысленной этой весны,
Рассылая проклятья на гулкие все черепа.

И сошлись океаны послушать, как сохнет вода.
Там же плавали бочки, набитые в путь серебром.
И вдоль берега двигалась женщина с острым багром,
На бестактный вопрос отвечая застенчиво: «Да.»


***

В тонких-тонких материях у телеграфных столбов,
В травных стеблях плантаций, спокойно глядящие в рай,
Мы еще вдохновляемся, видя горящий сарай.
Чтоб на спичках себе объяснить, что такое Любовь.

1990г.


Поиграть С Тобой

По берегам стекла – два праздника,
И ты одна из них.
А я, как белый снег на крыльях всадника,-
Мой вахтенный матрос зажег огни.

По берегам стекла – два холода.
Но есть еще ирония тепла.
И я молюсь за всех лишенных голода,
Пока не станет сладкою зола.

Скажи, что делать нам на этом сборище?-
И я согласен поиграть с тобой.
Борис и Глеб над притяженьем борются.
Рабочий тащит пулемет. Сейчас он вступит в бой.

Цветные войны – два поэта в доме. –
Прохожий, убирайся подобру.-
Ты спишь и видишь сны, где ты на стреме.-
Не лезь сюда с булыжником, мой друг.

Но места нет под радостною плетью,-
Я вижу, что тропа не зарастет.
Мы интересны рыбакам и детям.
И при своих. Товарищи, вперед.

По берегам стекла – два праздника.
И ты – одна из них.
А я, как белый снег на крыльях всадника, -
Мой марсовый матрос зажег огни.

1988г.


Он В Летнюю Ночь

О, мокрый дом, причуда мариниста!-
Другое содержание в тебе.
В проекции ветвей на звездное монисто
Я вижу вызов танковой судьбе.

Листая двери, не расслышав склянок,
Под окнами своих учеников
Хмельной философ катит куртизанок.
И всадницам довольно нелегко.

Ладони-стены - как они прохладны!-
Немыслимая музыка горячих губ!-
Ругай меня – получится нескладно,-
Ведь я несу небесную серьгу!

Я вижу дым, но я не вижу смысла
О чем-то разговаривать с огнем.
О, мокрый дом, причуда мариниста!-
Ты пахнешь накрахмаленным бельем !

Подать скорей на сквозняки флейтисту!
И скрипку соберите из кусков!
О, мокрый дом – причуда мариниста!-
Я буду спать под качество смычков.

1989г.


Сюрсики

С молотками в зрачках, за мешками ириса
(а и черт ей не брат среди стремных подруг!), -
Прожигая полы, театральная крыса
Загрустит о медведях , летящих на юг.

Только чем удивишь моего фараона, -
Он пришел посмотреть на бакланов и львов.
Ах, ну если б я был из цветного картона!-
Ах, ну если б я нЕ был
Поджигатель стогов!

Малолетний воитель, не знаешь дороги.-
И дракон, как назло, непростительно пьян.
Но куда б ты ни шел, ты шагаешь не в ногу.
Потому что ты слышишь другой барабан.

И я выйду на крики канадских казарок,
И за мною мой дом поплетется, как пес.
И Каштановый Бог с высоты Ниагары
Снизойдет на подъезды
До вечерних стрекоз.

Под вибрации труб говорить до рассвета:
«Вы не верите мне.» или «Как у вас Там?» -
Плыть в домашнем вине и проспать конец света,-
Перебрызгаться краской и стоять по местам.

В этой беличьей кисти хранится терпенье.
Все живое спешит, но не каждый войдет.
Марсианским шоссе быстро двигалось пенье.
Якобинцы молчали. Как рыба об лед.

Вот и оттиск зубов на стеклянной оправе.-
Это было не солнце – это были Глаза!
Я до них дозвонюсь. И посыплется гравий. –
Да и что впереди? - Только девичий зад.

И пускай все горит за рабочее дело! –
Мы уходим в пампасы с одним из людей.
Я летал до сих пор в экипаже Гастелло.
Мне плевать. Себастьян, погоняй лошадей!

1989-90гг


Время - Никто

Я люблю это время, когда ты разводишь огонь.
И я падаю тенью – закрой мне ладошкой глаза.
Я придумаю облако грома и теплую ночь.
И ты знаешь до мокрых волос, что случится гроза.

Но на окнах натянуты стекла. Читай мне стихи.
Оскорбленные действием люди давно уже спят.
Будем долго смотреть на раскрашенный каплями холст. –
Ты права, генетический сон – это хуже, чем яд.

Я – взлетающий белый фламинго на озере Эсс,
Ты же – просто ночная вода, не хотевшая плыть.
Ты тогда не узнала меня. Так узнай меня здесь.
Кто со мною умрет, тот, наверно, останется жить.

И неважно, во что я одет. Я пою о любви.
Жаль того, кто не видел из кухни тропический сад.
Я – поэт. Это больно. Но смею еще удивить. –
Легкий странник на твердой дороге. И путь его свят.

Спрячу мудрость ребенка в ладони. И пусть будет так.
Даже если на простыни ветер порвал паруса,
Наш корабль дрейфует, и стены качаются в такт.
Берега беспризорного утра я выберу сам.

Помни имя мое, Звезда.
Все, что сказано мной – в пути.
Я живу уже тысячу лет.
Ты еще не сказала – зачем?

1988г.


Мотылек

Путь далек, но дорога легка.-
Так летит мотылек от цветка до цветка.

Легкий крылышек взмах : я – вверху, я – внизу,-
Влево, вправо сверну, не задевши росу.

«Сумасбродный полет – направления нет!» -
Но обманчив порой беглых взглядов совет.

Направление есть. Только скрыто оно.
Направление здесь, к сожаленью, одно.

И судьба решена – жизнь моя коротка, -
На огонь полечу. Ночь убьет мотылька.

А пока утра свет все пленяет меня, -
Я не знаю, что Солнце – лишь форма огня.

1984г.


Письма На Стекле

Я на стекле дыханием пишу,
Но не удержит теплоты стекло.
Стихи живут, пока я в них дышу,-
На вдохе исчезают пятна слов.

Вам не понять стоящих у окна,
Идущие, для вас наоборот
Ложатся строки.И стекло-стена
Лишает смысла мой беззвучный рот.

И оттого, наверное, зима.
И мне весь мир, увы, не отогреть
Словами непрочтенного письма,
Которое успело догореть.

1987г.

Додав Art-Vertep 22 лютого 2003

Про автора

Юрай Курай — чудна iстота невизначеного вiку, розмовляє третьою мовою (на двох iнших пише і читає з помилками). Вперше з’явився в ефiрному FM-просторi 6 червня 1998 року на «Радiо МIX» (Днiпропетровськ).